Интервью Президента АРБ Г.Тосуняна журналу «Банки и деловой мир» №12, 2007 (о проблемах применения в банковской практике закона №115-ФЗ)

Проблемы применения в банковской практике 115-го закона вызвали, пожалуй, наиболее активную и острую дискуссию. И не потому, что банкиры против борьбы с отмыванием — они-то как раз «двумя руками за» (во всяком случае, настоящие профессионалы). Вопрос в другом: как сбалансировать государственные и коммерческие задачи, как избежать бесполезной работы и как, наконец, обеспечить «обратную связь» между банками и финансовой разведкой?

Обо всём этом и шёл разговор с президентом Ассоциации российских банков Гарегином ТОСУНЯНОМ.

Корр.: Гарегин Ашотович, наша встреча проходит в дни, когда Россию очередной раз проверяет FATF. Комиссия будет работать вплоть до будущей весны, но можно ли сегодня предугадать её результаты? Как вы думаете, какую отметку нам поставят строгие экзаменаторы?

— Уверен, позитивный. Почему бы она должна быть иной? За пять лет Россия успела столько, сколько многие страны, где эта работа продолжается второй десяток лет. Я помню, как тщательно 115-й закон готовился, сколько было споров (в которых, кстати, самое активное участие принимала и Ассоциация российских банков), как выверялись позиции… Поэтому и сделать за столь короткий срок удалось не мало. Но не всё — проблемы остались, и большинство из них выходят за рамки компетенции банков.

Корр.: Готова с вами согласиться в том, что система финансового мониторинга выстроена грамотно. Тем не менее, в профессиональной банковской среде «антиотмывочный» закон, что называется, притча во языцех — столько вопросов вызывает его применение в банковской практике. Что это: желание сбросить с себя лишнюю работу, или здесь действительно есть проблемы?

— Дело не в количестве работы, в банках её не боятся. Но, сколь бы ни важна была для государства эта деятельность (а все мы, поверьте, прекрасно понимаем её важность), она действительно добавляет банку дополнительные и весьма обременительные функции. Ведь банк, помимо собственной отчётности, занимается ещё и налоговым контролем, и валютным контролем — заметим, совершенно бесплатно. Так же, как и работой в рамках 115-го закона. А уж если, предположим, против какого-то клиента возбуждено уголовное дело, то банк обязан предоставить правоохранительным органам целую кучу разнообразных документов, отвлекая на их подготовку персонал, затрачивая время и средства. В совокупности всё это вызывает своеобразную аллергию, и понять раздражение банкиров, по-моему, можно.

Точно так же можно понять и их желание знать — а какова отдача от этой нашей дополнительной деятельности? Чем мы помогли, как в результате наших усилий движется решение этой проблемы? Если вы вспомните, то главная претензия банкиров звучит примерно так: посылаем сотни тысяч сообщений — и «как в песок». Между тем, нет ничего хуже для любого, а тем более, делового человека, чем отсутствие обратной связи. А эффективность здесь определяется вовсе не количеством наказанных.

И очень важно обеспечить эту «обратную связь». Чтобы банки увидели плоды своих усилий, поняли, что не напрасно тратят своё время и средства. Понимаю, что задача эта непростая, но мы над ней работаем и находим отклик, потому что в ФСФМ работают вполне адекватные люди, понимающие, что совместные усилия должны быть направлены именно против узкой прослойки тех, кто использует финансовые потоки в преступных целях. Но никак не против нормальных банкиров, составляющих большую часть профессионального сообщества.

Корр.: Но, Гарегин Ашотович, тогда начинать нужно с критериев, определяющих сомнительность той или иной операции. Ведь на сегодняшний день это, можно сказать, камень преткновения…

— Это, кстати, один из пунктов, по которым ещё на стадии подготовки закона у АРБ были принципиальные возражения, они и по сей день не сняты. Здесь и правда есть серьёзное противоречие. Вроде бы право оценивать «чистоту» операции отдано самим банкам. Но на деле получается, что банк вправе лишь нести ответственность за свою оценку. Любой проверяющий может ему сказать: «Вы считаете эту операцию чистой, а я в этом глубоко сомневаюсь». Обратите внимание, речь не идёт о выявленном факте, а лишь о подозрении. Однако кто лучше знает своего клиента: обслуживающий его не первый год банк или ревизор, которому «что-то показалось»?

Поэтому мы ставим вопрос так: или дайте банку право самостоятельно оценивать чистоту сделки и нести за это полную ответственность, или пропишите ясные, точные параметры сомнительности операций. А иначе получается, что банк, чтобы «подостлать соломку», вынужден делать действительно массу бесполезной работы и заваливать финансовый контроль морем сообщений, которые просто невозможно переварить. Ко всему прочему, в такой ситуации много больше возможностей для технических ошибок.

Корр.: И, как я понимаю, гораздо больше шансов потерять лицензию?

— Если исходить из того, что регулятор имеет право отозвать лицензию после двух нарушений 115-го закона, так оно и есть. Но, я повторяю, ошибка может быть именно технической. Причём чаще всего в банке её обнаруживают сами — и оказываются перед нелёгким выбором. Казалось бы, проще всего честно сообщить об этом контрольным органам и дать исправления. Однако вслед за этим честным признанием, скорее всего, последуют санкции, и, возможно, фатальные для банка. Остаётся помалкивать и надеяться, что «авось на этот раз пронесёт». И кому от этого лучше?

Вот поэтому АРБ и настаивает, во-первых, на пересмотре нынешних правил о возможности отзыва лицензии даже после двух отмеченных нарушений и, во-вторых, на праве банков сообщить о самостоятельно выявленной ошибке без последующих санкций. Всё-таки нельзя за честность наказывать. Кстати, ФСФМ нас здесь поддерживает, но, чтобы решить эту проблему, нужно более чётко прописать все правоприменительные процедуры, а возможно, внести коррективы в сам закон.

Корр.: Слушая вас, Гарегин Ашотович, я поймала себя на мысли, что наш разговор складывается вокруг не столько юридических и экономических, сколько, если хотите, социальных, политических, нравственных аспектов этой темы.

— А они неразрывно связаны. Вернёмся к началу нашей беседы — об оценке, которую Россия ждёт от FATF. Ведь ни для кого не секрет, что в этой оценке вполне может быть и политическая составляющая. Скажем, недавно одна зарубежная радиостанция спросила меня, собираются ли российские банки придерживаться рекомендаций американского Белого дома по ограничению операций с Ираном. Потому что, дескать, у руководства США и России разные точки зрения на эту проблему. Но с какой стати наши банки должны руководствоваться мнением американской администрации. Надо сказать, подобные разногласия возникают не только с Россией. Помнится, как-то в Лондоне бывший британский министр финансов сказал, что, если следовать всем рекомендациям США, касающимся борьбы с легализацией «грязных» денег, то проще ликвидировать финансовый рынок как таковой… Так что политическая составляющая в экономических делах очень велика, а сильная Россия, способная стать одним из мировых финансовых центров, устраивает, мягко говоря, не всех.

Что касается социального среза проблемы, то он особенно нагляден, если взглянуть на проблему так называемой «обналички». На первый взгляд кажется, что она — зеркальное отражение легализации, суть которой как раз в том, чтобы незаконные наличные доходы перевести во вполне легитимную безналичную форму. Но вот «безнал» переводят в «нал» чаще всего совсем не в криминальных целях, просто такова уж наша реальность, где наличность более востребована и карточкой можно расплатиться далеко не везде. И здесь важно понять, что 115-й закон вовсе не ставит своей целью борьбу с исчерпывающим перечнем составов преступлений, а не со всеми мыслимыми финансовыми нарушениями — для того есть соответствующие ведомства.

Теперь о нравственных аспектах, с которыми неизбежно связано применение закона. Если вы посмотрите на основные предложения Ассоциации российских банков, то все они направлены на то, чтобы сделать государство и банки союзниками, а не «надзирателем и поднадзорным». Возьмите ту же проблему самостоятельного выявления ошибок. С точки зрения здравого смысла, это должно быть выгодно всем: и самому банку, и контрольному органу. А получается «с точностью до наоборот» — банк, опасаясь наказания, вынужден скрыть сведения, которые, вполне возможно, пригодились бы для дела.

Корр.: Иными словами, главенствует не дух, а буква закона, а потому нет разницы между оступившимся и тем, кто сознательно преступил закон?

— К сожалению, часто бывает именно так. Это как с правилами уличного движения. Само по себе ужесточение требований — не гарантия того, что все их будут соблюдать. Более того, как раз злостному-то нарушителю легче проскочить на красный свет, пока гаишник на обочине разбирается с тем, кто не пристегнулся. Но нередко наша жизнь напоминает перекрёсток, сюжет о котором недавно показывали по телевидению — там движение «организовано» так, что не нарушить правила невозможно

Корр.: Однако — закон есть закон

— Видите ли, если формальное применение какой-то нормы делает нарушителями 90 процентов людей, грош цена этой норме — значит, принимая её, законодатель не понял реалий жизни и не предусмотрел последствий её применения. Скажу больше — такая норма просто вредна, именно по причине, которую я назвал, приводя пример с дорожным движением. На общем фоне суетливой борьбы с мелкими нарушениями до настоящего преступника часто просто руки не доходят. Но самое главное в том, что такая ситуация разводит большую часть общества и власть по разные стороны баррикад, делает их не союзниками, а противниками. А когда теряется союзничество, оскудевает источник власти.

Если вернуться к основной теме нашей беседы, то ситуация со 115-м законом, к счастью, не столь драматична, хотя некоторые его положения, по мнению банковского сообщества, следовало бы скорректировать, какие-то требования — уточнить. И в соответствии с этим внести изменения в инструкции и иные документы. Очень сложным оказался вопрос о праве банка отказать подозрительному клиенту в открытии счёта — ведь по закону он этого сделать не может. Да и легко здесь перегнуть палку — например, если верить прессе, за рубежом уже есть случаи, когда таким образом банкир «мстит» клиенту, который ему чем-то не угодил… Короче говоря, нельзя забывать о том, что реализация 115-го закона не должна становиться самоцелью и тормозить развитие банковской системы. Закон — это инструмент, который как раз призван «подстёгивать» это развитие, создавать для него условия, ограждать рынок от недобросовестных участников и просто от мошенников. Только в таком случае и можно достичь баланса интересов государство, общества и бизнеса.

Беседу вела Людмила КОВАЛЕНКО /